ПЕТР ПЕТРОВИЧ ГРИЦАЕНКО

– Волнение было?

​ – Волнение? Обычное, рабочее, потому что для меня это – работа, и нужно было ее выполнять. Погода была не очень располагающая, было прохладно, периодически шел дождь. Уже была очерчена яма, в которой находились погибшие.

Мы начали снимать слой за слоем. Я попросил сделать мне бруствер такой, чтобы я выкладывал останки, потому что они лежали вповалку друг на друге. Мы обнаружили на останках в области нижних конечностей веревки.

Видимо, так их из шахты на Ганиной Яме вытаскивали: веревки на ноги привязывали и тащили; а потом веревки вместе с трупами переместились в новое место сокрытия захоронения… ​

В могиле были обнаружены горловина и осколки емкости; как потом выяснилось, в ней находилась серная кислота. Яма была неглубокая, метр двадцать всего. ​ – Говорят, что это болото… ​ – Болота не было. Почва – суглинок, ручей протекал проточный. Судя по сведениям историков, когда застряла машина, Юровский принял решение в том месте и спрятать тела. Начали копать яму и уперлись в скалу: метр двадцать, а дальше скала.

Действительно, скала там была. И было черное пятно. У меня все время рвались перчатки, приходилось вообще без перчаток работать, и было ощущение жжения на пальцах, особенно когда работали в самом низу, там, где было скопление кислоты.

В том месте ведь небольшой склон, градусов 12, и кислота стекала вниз. Поэтому скелет № 8, как предполагается – повар Иван Михайлович Харитонов, останки которого лежали в самом низу и больше всего пострадали. ​

В захоронении не было волос, предметов одежды, никаких украшений, ничего этого не было.

Впоследствии грунт, изъятый из ямы, перемывали, и было обнаружено еще много фрагментов костной ткани (этим занимался позже, осенью 1991 года, судебно-медицинский эксперт Владислав Иванович Лысый – из Красноярска).

– А какой была реакция на находку? ​

– Когда стало известно, что обнаружили Царские останки, тут такое началось!

Город уже к тому времени открыли, появился доступ, его переименовали в Екатеринбург. Появились различные русские общественные движения…

Был у нас в городе такой Юрий Липатников (он потом трагически погиб в Челябинске, в автокатастрофе)… Словом, был страшный ажиотаж, распространялись всевозможные слухи. Когда состоялась первая пресс-конференция, я в ней участвовал; ее вел Эдуард Эргартович Россель (он тогда молодой был, как, впрочем, и я – мне было 50 лет).

Было принято решение: останки исследовать в Верх-Исетском отделении милиции, под охраной, так сказать. Но вернусь к захоронению… В нем мы столкнулись с таким явлением (а я с этим столкнулся второй раз за свою практику, хотя принимал участие в эксгумациях по многим уголовным делам), как состояние жировоска. Когда тело человека находится под водой, вода, как более агрессивная среда, вызывает явление, которое называется мацерация, или размягчение тканей.

Ткани размягчаются, и вода начинает поступать внутрь тела человека. Она приостанавливает процессы гниения, разрушает мягкие ткани на глицерин и жирные кислоты, которые соединяются с солями кальция и магния воды, и образуются нерастворимые в воде мыла – вот эти мыла и есть жировоск.

У предполагаемого скелета Александры Федоровны более плотные ткани в области ягодиц в таком виде, у предполагаемого доктора Боткина вообще был очень большой конгломерат жировоска.

Причем мы всё по отдельности извлекали, по отдельности упаковывали, в последующем рентгенографировали, и в конгломерате у доктора Боткина мы обнаружили две пули, причем одна пуля с хорошо сохранившимися следами полей нарезов.

Если бы найти ствол, можно было бы провести идентификацию, участвовало ли это оружие в расстреле. ​ – Иногда рассуждают так: выкопали яму, потом положили все-таки девять тел, засыпали, и, по нашему обиходному представлению, должен образоваться какой-то холм, горка…

Так куда делась земля из ямы? ​ – Не могу сказать, не отвечу на этот вопрос… Возможно, выбиралось уже имевшееся углубление, чтобы меньше было проблем с грунтом. Но это мое предположение. Это же было 70 с лишним лет назад. Надо принять во внимание, что там был проточный ручей сбоку. Он нам очень мешал в работе, влажность была повышенной. Из-за этого, собственно говоря, и образовался жировоск. ​

– Следы вскрытия могилы А.Н. Авдониным и Г.Т. Рябовым были заметны? ​ – Да, это интересно. В 1979 году могилу вскрыл Александр Николаевич Авдонин вместе с Гелием Рябовым, Геннадием Васильевым и другими – я сейчас фамилии всех уже не вспомню, вроде шесть человек их было, в том числе их жены. Первая жена Гелия Рябова вела дневник, я этот дневник держал в руках. Она была женщина дотошная, поэтому подробно всё описывала: кто куда пошел, где они кушали, приложены были даже билеты… Когда они обнаружили захоронение, Гелий Рябов начал нервничать, кричал: «Что я наделал! К чему мы прикоснулись?! Вы не понимаете, это же история. Что мы наделали?!» Потом он взял себя в руки и решил, пользуясь своими связями, провести исследование черепов.

Как потом рассказывал Сергей Сергеевич Абрамов, Рябов к нему обратился с такой просьбой, но тот, когда узнал, о чем идет речь, сказал: «Я вас не видел, и вас тут не было». Поэтому Рябов и Авдонин решили через год вернуть все черепа на место. Они положили туда православный крест с надписью «Претерпевший до конца спасется». И мы обнаружили этот крест и ящик, в который они положили черепа. ​

Люди вокруг императора, конечно, были достойные, проверенные, не с улицы взятые. Они и с достоинством ушли вместе с Царской семьей. Причем, к примеру, доктор Боткин знал, как свидетельствуют историки, о том, какая судьба их ждет, знал, возможно, даже время, но он поддерживал Семью до конца. Ну, это уже дело историков, это их компетенция. ​ Вернусь, однако, к вскрытию.

Когда мы извлекли останки, костная ткань была на ощупь как губка. И у нас возникла даже мысль как-то законсервировать, уплотнить ее. Но потом мы отказались от этого, потому что уже знали о возможном генетическом исследовании и что консервант, привнесенный для сохранения костной массы, может повлиять на чистоту исследования. Чтобы меньше травмировать останки, я решил положить в ящики поролоновую стружку. Ящики были армейские. ​

Я выкладывал кости на бруствер, формировал скелеты. Многих мелких костей недоставало – влияние и времени, и минерализации ткани. Поэтому было принято решение вновь поднять этот грунт при более благоприятной погодной обстановке.

Приезжал Вячеслав Иванович Лысый, доцент кафедры судебной медицины Красноярской медицинской академии, ему поставили ванны, он всё это перемывал. И он нашел еще порядочное количество мелких костей. А каждая косточка очень важная, очень ценная, особенно зубы: это определение и пола, и возраста, и роста, и давности захоронения. После исследования всё это опечатывалось, под протокол.